Парафраз псалма 103 куда более мелодичен, чем предыдущий, псалма 26
Парафраз псалма 103 куда наиболее мелодичен, чем
предшествующий, псалма 26.
Гоголь считал особой чертою российской поэзии «стремление словно
унестись куда-то совместно со звуками» [33, т. 3, с. 369]. Ломоносов был первым, у кого это качество
проявилось: ни его предшественники (Феофан
Прокопович, А.Д.
Кантемир), ни его современники (Тредиаковский, Сумароков), ни одинешенек из
поэтов свежего поколения (М.М. Херасков и др.), – никто вплоть до
выходы в свет Державина не мог конкурировать с ним в данном отношении.
Причём, возвращаясь, так
заявить, на грешную территорию, ломоносовский
дух помнил о тех высотах, на коих он посетил, –
ему, если пользоваться словами Ё.А.
Баратынского, было «памятно небо
родимое» [34, с. 69]. И эта
память подвигала его на эту поэтическую храбрость, коия оказывалась
легкодоступной,
как выяснилось после чего, только самым большим нашим лирическим талантам – Державину,
Пушкину, Тютчеву, Лермонтову… Ломоносов со своей точки зрения интерпретирует текст псалма
уже не лишь в проекте
формы, ведь и в проекте содержания. Направленность к этому планируется
уже в именно
том переложении псалма
103. Кроме собственных художественных
средств стихотворец наполняет его подробностями,
идущими от него именно:
Ты
повелел водам парами,
Восходить, сгущаяся над
нами,
Где дождь появляется и снег
[12, с. 96].
Приверженность источнику неоспорима, но
видны и отличительные черты, внесенные поэтом-
северянином и
естествоиспытателем. Пока собственно это не наиболее чем подробности, не в
которой мере не противоречащие смыслу
библейского псалма, а лишь дополняющие его. Но Ломоносов в собственных переложениях идет далее подробностей.
Склони, Зиждитель, небеса,
Котись горкам, и воздымятся.
Да паки на
земли сочтутся
Твои ужасны удивительные вещи.
И молнией Твоей блесни,
Рази от государств
гремящих стрелы,
Рассыпь
врагов Твоих пределы,
Как бурей, плевы разжени.
Меня объял посторонний
народ,
В пучине я
погряз основательной.
Ты с тверди длань простри высокой,
Выручи
меня от множества,
вод
[12, с. 96].
В данном переложении псалма 143 Ломоносов разрешил себе незначительный кажется, почти неприметный отход от подлинника.
