Интересно здесь
Интересно тут другое. Краткая тирада из
Псалтыри «Сё так благословится человек бояйся
Граждане» у
Державина непредвиденно оборачивается двумя строками его переложения:
Тебе, сентиментальный, незлобный,
Благочестивый, добрый супруг!
То кушать, стихотворец не удовлетворяется этим
определением совершенного человека
как «боящийся Граждане» – именно
это так вытекает из первых строк псалма.
Стихотворец развивает манер: для
такого, дабы
быть благословленным Богом,
необходимо быть ещё: нежным, незлобным, благочестивым и добродушным. Здесь
открыто уже не попросту поэтическое переосмысление псалма или же отход от текста из-за
ритма и рифмы – Державин начинает выражать собственные собственные
идеи об идеальном образе христианина и как говорится, человека.
Настроением собственным эта духовная ода,
очевидно, противоречит грозному, обличающему
звучанию оды «Властителям и
судиям». В случае если там лирический герой предстает грозным пророком, какой не
страшится гнева «богов
земных» и зовет кару Граждане на воля
имущих, то тут он – просто наставница, произносящий мирную
проповедь, показывающий, каким обязан быть эталон верующего человека и обещающий благочестивым людям вечное счастье.
В данном несходство 2-х переложений. И всё же в каком-то
толке «Счастливое
род»
дополняет «Властителям и судиям». В
последствии обличения пороков стихотворец
обращается к эталонам добродетели.
Нужно будет также
прибавить, собственно «Счастливое род»
имеет не только единое, отвлеченное
смысл показа эталона верующего человека. Как ведомо, стихотворение это было обращено к А.А.
Ржевскому. В каком-то
толке этим также
объясняются различия
перевода от слова Псалтыри.
Понятно, собственно и для адресата, и для автора это переложение было наполнено не только внутренне-религиозным
толком, но и абсолютно житейскими параллелями и иносказаниями. И счастливая семейная житье Ржевского с красавицей супругой, и его множественные сыновья – всё это
стояло за стихами. Сообща с тем основное в стихотворении, сохраняющем все темы
псалма, – те
моральные основы, коие всегда станут
близки поэту, к
коим Державин будет снова и возобновил возвращаться в своем
последующем творчестве.
